Веркола — древнее поселение

Материал из книги Веркола по всей Пинеге славится… сост. О. В. Алина; ред. Т. В. Овчинникова. — Архангельск, 2013. — 182 с. : ил. Публикуется с разрешения составителя. Приведенная ниже информация — часть главы «История Верколы в документах и воспоминаниях ее жителей» ?.

Русская история Пинежья начинается с заселения и освоения нашего края древними новгородцами.

Об этом свидетельствуют дошедшие до нас новгородские грамоты. Так, в Уставной грамоте новгородского князя Святослава Олеговича в 1137 г. называются поселения, обязанные платить дати: Пинега, Кегрола, Вихтый (Пинега, Кеврола, Вихтово – современное их название).

О том, что новгородцы все дальше продвигались, захватывали и обживали новые земли на Пинеге, говорят новгородские грамоты XV-XVI вв.: «1471 г. августа…-декабря 15. – Грамота Великого Новгорода Двинской земле о сложении крестного целования на подданство Новгороду ряда земель, отходящих во владение великого князя Ивана III: «По благословенiю нареченного на архiепископьство Великого Новагорода и Пскова священноинока Феофила. От посадника степенного новугородского Тимофея Остафьевичя, и от всѣхъ старыхъ посадниковъ, и от тысяцкого степенного Василiа Максимовичя, и от старыхъ тысяцкихъ, и от бояръ, и от житьихъ людеи, и от купцевъ, и от черныхъ людеи, и ото всего Великого Новагорода, с вѣчя съ Ярославля двора, на Пинегу, и на Кегролу, и на Чаколу, и на Пермьскые, и на Мезень, и на Пилiи Горы, и на Немьюгу, и на Пинешку, и на Выю, и на Суру на Поганую къ старостамъ и ко всѣмъ христiаномъ. Что тые земли на Пинезѣ, Кегролу, и Чаколу, и Пермьскiе, и Мезень, и Пильи Горы, и Немьюгу, и Пинешку, и Выю, и Суру Поганую поимали за себе наши братья ноугородци и васъ к целованiю привели на новугородское имя, ино то земли осподы нашеи великихъ князеи, великого князя Ивана Васильевичя всея Руси и сына его великого князя Ивана Ивановичя всея Руси.

А то крестное целованiе Новугороду с васъ доловъ».

Село Веркола здесь не упоминается, но оно тоже, скорее всего, вошло в новгородские земли в этом году. О том, какую территорию занимал Кеврольский уезд в XV-XVI вв., мы не знаем, так как документов не сохранилось.

До 1623 г. Кеврола и Мезень входили в Двинской уезд на правах его волостей. В статье Н. П. Воскобойниковой (Воскобойникова, Н.П. Из истории описания Кеврольского уезда в XVI — начале XVIII в. / Н. П. Воскобойникова // Источниковедение отечественной истории. – М. : Наука, 1982.- С. 247-255.) читаем: «…впервые описывал Двину князя великого писец Тимофей Михайлов сын Офонасьева». Второе описание Двины было начато в 1552 г. Под этим годом в Двинской летописи записано: «…в то лето приехал на Двину писец Иван Петрович Заболоцкой да Дмитрий Иванов сын Темиров с товарищи. В результате описания уезда в 1552-1553 гг. жители волостей получили сотные с писцовых книг: «Лета 7061 дана сотная с двинских книг по новому письму Ивана Петровича Заболоцкого да Дмитрия Ивановича Темирова с товарищи в Пинежской уезд волости, в волость Верколу и в волость Кевролу».

Вот это, наверное, и есть первое упоминание Верколы в документах. В XVI в., когда Великий Новгород присоединился к Москве, устанавливается московская власть и на Пинежье. Представителем московской администрации являлся воевода, а административным центром становится город Кегроль (современная Кеврола).

Известно, что до прихода сюда новгородцев район Пинеги был заселен финно-угорскими племенами. От этих племен, названных новгородцами «чудью белоглазой», по Пинеге, как и по всему Северу сохранились старинные непереводимые названия рек, озер, урочищ, деревень Ядвий, Евьюга, Никопола, Русомень,Тинвей.

Об этом мы узнаем из книг доцента Ленинградского университета Г.Я. Симиной (Симина, Г. Я. Материалы сплошного топонимического обследования замкнутой микротерритории (бассейн реки Юлы, Пинежский район Архангельской области. – Л. : Геогр. общество СССР, 1969.), которая в течение 20 лет (в 1950-1970 годах) бывала на Пинежье в экспедициях: «Наличие дославянских топонимов – названий урочищ – можно объяснить тем, что в этих местах до прихода русских, очевидно, не было никакого оседлого земледельческого населения, хотя какие-то неславянские предшественники кочевали по своим становищам, охотничьим угодьям.

Несомненно, что эти становища – урочища имели уже названия на языке этих кочующих племен (названия неславянские). Русские насельники (земледельцы), заселяющие близлежащие территории оседло, в ходе охотничьих промыслов сталкивались с охотниками-неславянами, как-то общались с ними.

В этих столкновениях на путях мирного освоения необжитых территорий русские люди усваивали их названия местностей (становищ – урочищ)».

Неславянские названия местностей характеризуются и своеобразной структурой: обычно это одночлены, например, заканичвающиеся на:
–ла, -ола, -ела, -ала: Веркола, Летопала;
– ма: Едома;
– ва; -ова; -ева: Пашева, Ретова, Котова;
– ас; -ус(а): Хорса, Пилеса;
– ша; -ш(а): Шукша;
– ей; -ой; -уй: Комбай, Лывлей, Воргой, Маткой;
– г(а); -ньга; -уга: Явроньга, Хярга, Карга;
– ра; -ора: Хатара (холмы, болота);
– мень: Ежемень.

Название Веркола в переводе с финно-угорского означает «место (высокий угор) для сушки рыболовных сетей», это тоже подтверждает, что Веркола существовала до XV века. Да и захоронения, найденные около Веркольского монастыря, в 1990-1991 гг. археологической экспедицией из Сыктывкара и Санкт-Петербурга под руководством Елены Николаевны Рябцевой, относятся к XI-XII вв.

В сборнике «Археология Фенноскандии»¹ авторы находки Колпаков Е.М. и Рябцева Е.Н. представляют краткое сообщение открытого и исследованного неизвестного ранее типа средневекового финно-угорского могильника.

Вот некоторые выдержки из статьи: «Шесть погребений было раскопано в 1990-1991 гг. – четыре на могильнике Веркола-1 и два на могильнике Веркола-2. На основе типологии обнаруженных артефактов, могильник датируется концом XI — серединой XII века.

В данной статье представлены материалы погребения №2, могильника Веркола-1, исследованного в 1990 году. Могильник находится в 1,3 км восточнее д. Веркола в 0,4 км к С-В от монастыря Св. Артемия и в 400 м от реки Пинеги. Он состоит из восьми погребений. вытянувшихся вдоль края 2-й южной террасы на южной стороне оврага — Попова ручья.

Перед раскопками погребение №2 представляло собой подпрямоугольную в плане насыпь, возвышавшуюся на 0,2- 0,3 м над землей, углы были ориентированы по сторонам горизонта. В центральной части располагалась небольшая западина — 0,2 м от уровня насыпи.

По сторонам насыпи находилось четыре ровика., глубина которых варьировалась от 0,05- до 0,3 м. Насыпь имела размеры 4х5 м. Могила представляла собой прямоугольник 5,8х4,6 м., ограниченный четырьмя отдельными рвами.

В центральной части были обнаружены остатки сруба размером 2,4х1,8 м судя по сохранившимся углам. Сруб был вкопан в прямоугольную яму — 2,9х2,2х0,2 м, которая была заглублена в древнюю поверхность. Дно ямы и сруб находились на 0,5 м ниже современного уровня….

Сруб имел не менее 1 м. высотой и обвалился в западном направлении. В результате все остатки сруба были погребены под слоем серовато — желтого мешанного с золой и кусочками угля песка.

Этот слой находится между белесым подзолом, ниже дерна над рыжим боровым песком. Очертания в пределах, ограниченных рвами, ясно определяют остатки погребального сооружения.

Это доказывает, что сруб не был засыпан землей в древности. Следовательно, серо-желтый мешаный слой является материком для погребения. Внешняя сторона сруба, около юго-восточной стенки, содержала линзу обоженного дерева, размером 1х0,3 м. Стенка была скошена в направлении сруба и одной из особенностей были остатки двери.

Погребение совершалось на древней дневной поверхности, только в северной и северо-западной части дерн и подзол были удалены. Первоначально на месте погребения разжигался огонь, это заметно по слою угля мощностью не менее 0,02 м, который непосредственно находился на слое белесого песка, аналогичного пескам сосновых боров настоящего времени. Четыре ровика по сторонам погребения имели размеры 3-4х 1-1,8 м и были заглублены в естественный грунт на 0,4 м. За исключением северо-западного ровика, все имели двойное заполнение.

Более или менее однородный серо-желтый песок, содержащий золу и кусочки угля, разделенный на два слоя черной угольной прослойкой, мощностью 0,02-0,08 м., сверху находился белесый подзол. Этот грунт, очевидно, образовался после разрушения конструкции.

Расположение уровня погребения на поверхности показывает, что деревянный сруб не был засыпан землей. Останки погребенного, находящиеся в деревянном срубе, вытянутом вдоль юго- западной стенки, залегли в красном песке. Сохранились они плохо, за исключением черепа и фаланг пальцев.

Исследования показали, что череп и зубы принадлежали женщине   30-35   лет,   ростом 160 см. Под металлическими деталями костюма сохранились остатки ткани, шерстяные нитки. шнурки. Тут же был кожаный ремень, украшенный маленьким бубенчиком и остатки меха, лежавшие на перстнях. … Вокруг шеи погребенной лежали  три нити    бус.    Это    –    костяные диски, шаровидные и цилиндрические золото-стеклянные бусины, двойные   золото-   и   серебряно-стеклянные  бусины и небольшие резные кусочки. Всего было найдено 250 предметов, из которых 158 были не повреждены». Среди находок также была коса-горбуша, нож, глиняный горшок, серебряные западноевропейские монеты, чеканенные в Германии, и много украшений: подвески птицевидные, браслеты, кольца. Археологи говорят, что веркольский могильник пространственно и типологически близок могильникам Корбала и Усть-Пуя на Ваге (левобережье Се. Двины), имеется сходство с курганами Восточного Прионежья, также имеется определенная близость к курганам Приладожья.

Также можно упомянуть два могильника близ Кузомени на южном берегу Кольского полуострова. «Все они относятся к той же культурной группе, несмотря на некоторые особенности могильника Веркола.

Многочисленные деревянные конструкции в грунтовых и курганных могильниках хорошо известны в погребальном обряде финно-угоров».

Археологи найденные могильники сравнивают с захоронением Св. Артемия. Артемий погиб от удара молнии в 1544 г. В Житии Артемия Веркольского (1) говорится: «…тело Св. Артемия свезено было с поля, положено было в лесу, на пустом месте сверх земли непогребенным, а только поставлен был над телом его деревянный срубец; обгорожено деревьями и покрыто; место это было вдали от церкви».

«Следовательно, собранные при раскопках в Верколе находки можно связывать на основе характера инвентаря с «заволочьской чудью».

Но в то же время – новый тип погребального сооружения, что свидетельствует, очевидно, некоторые компоненты погребального обряда, наблюдаемые в Верколе, были «общими для всего древнего финно-угорского мира, что отразилось в устойчивой традиции упоминания «домиков мертвых» в письменных источниках, фольклоре и подкреплено этнографическими исследованиями», – так заканчивается статья в журнале.

---

1. Kolpakov, E. M., Ryabtseva, E. N. A new type of chud buri- al construction / E. M. Kolpakov, E. N. Ryabtseva // Fennoscan- dia archaeologica. – 1994. – XI. – P. 77-86. ↩